— Как тебе удалось устроиться на практику в гостиницу в Алуште?

— На 3-м курсе у нас была практика. И я тогда приняла решение ее проходить. То есть, я поняла, что это нужно мне самой — для какого-то опыта, вообще для понимания… То есть, мы же, когда получаем профессию, но не работаем, мы же не знаем — подойдет она нам, или нет. До этого я получала много отказов. И когда я туда приехала, я решила идти напролом.

— Скажи, в поиске работы тебе помог HeadHunter, или как ты вообще находила себе стажировку?

— С HeadHunter я вообще была не знакома на тот момент. Ну, то есть, я подрабатывала где-то, но я не знала вообще, что есть какой-то сервис для поиска работы. Я просто заходила на официальные сайты отелей, которые есть в Крыму, находила телефон отдела кадров, звонила, и говорила: «Здравствуйте! Меня зовут так-то, так-то… Скажите, не находитесь ли вы в поиске таких, вот, сотрудников?». Зачастую работодатели, когда слышат, что ты студент, сразу отказывают.

— У вас в отеле проводились групповые тренинги?

— Да. В бывшем «Редиссоне» у нас был тренинг. Наняли целую тренинговую компанию, которая приехала, нас собрала в выходной…Мы разыгрывали ситуации, разбирали психологию человека, изучали цвета в одежде, чтоб понять, в каком человек настроении. То есть, если человек приезжает весь в черном, и у него такой бедлам на голове, ты понимаешь, вот, скорее всего, он очень долго летел…Вот, возможно, он голодный…И вообще он злой. И ты максимально весь добренький. В «Ялте-Интурист» вообще своя академия гостеприимства. Перед тем, как меня пустили на стойку, у меня было три или четыре тренинга по два часа, в которых мне буквально разжевали, В КАКОМ отеле я работаю и КАКОЙ сервис должен быть…

— Как ты думаешь, с какой целью устраивались эти тренинги? Были такие ситуации, что они отсеивали людей, которые дальше понимали, что они не останутся в этом сервисе?

— Нет. Все эти тренинги были нацелены на то, чтобы тебя вдохновить, воодушевить, чтобы ты понял, что ты работаешь в значимой компании. То есть, ты такой незаменимый, ты компетентный, ты лучший! И ты всегда выходишь с тренинга, такой: «Ух!.. Вот я сейчас как встану за стойку, как покажу мастер-класс!..». И это работает.

— Если сравнивать с твоим вторым опытом, когда ты в «Ялта-Интурист» работала, изменилась атмосфера и сами условия, требования?

— Намного. «Ялта-Интурист» больше. И в ней намного больше развлечений, какого-то досуга… И… там люди требовательнее. Услуг много. Ожиданий у людей, естественно, больше. И, соответственно, разница этих ожиданий достаточно высока. Кому-то пятый этаж —это «Ой, спасибо, красота! Меня все устраивает», а кому-то пятый этаж «Вообще, куда вы меня заселили?!». И ты хочешь своему гостю дать лучшее, но, лучшее ты уже отдал предыдущим шестидесяти людям. Атмосфера, конечно, другая. Ощущения другие. Потому что, чем больше отель, тем больше ты должен быть готов к тому, что будет тяжелее.

— На каком курсе ты устроилась работать в «Интурист»?

— После 4-го курса, когда я «родила» свой диплом. По-другому не скажешь, потому что я писала его сама. То есть, он был действительно такой работой, которую было бы не стыдно представить на международном уровне. Когда я его защитила, я поняла, что я в ближайшее время вообще не готова работать. У меня не хватало сил. Мне нужен был моральный отдых. До этого я уже подрабатывала в кофейне у друзей, туда же я ушла снова (когда поняла, что устала от ничегонеделанья). Я там поработала пару месяцев, и решила, что я хочу вернуться в отельный бизнес. Через 8 месяцев я поехала в «Интурист».

— У тебя была какая-то цель (или планка), которую ты себе ставила, когда возвращалась на ту же позицию? Что тебя мотивировало?

— В «Интуристе» я хотела вырасти, допустим, до старшего портье, или, может быть, до значимых должностей в других службах. Но потом случился коронавирус. Нас закрыли на карантин, и мы столкнулись с большим потоком негатива в отеле. Потому что мы вынуждены были, как и все отели мира, выселять людей и возвращать им деньги. Конечно, этот поток негатива — он на тебя рушится с их стороны. И любовь к своей профессии немножечко пошатывается. Через полгода ушла оттуда.

— Слушай, я правильно поняла, что у тебя все-таки есть какое-то определенное понимание, что в туризме тебе дальше не хочется развиваться? И ты поняла, что это не твое?

— Скажем так: буду откровенна. Что-то мы в людях любим, что-то мы в людях не любим. Я очень не люблю в людях, когда они платят за что-то деньги, или хотят какую-то услугу, и они забывают, что перед ними точно такие же обычные люди. Все люди, которые платят деньги, они не хотят даже приблизительно понять, что что-то пошло не так. Они зачастую сразу хотят скандал, и «сделайте так, как я хочу». То есть это, прям, сплошь, и рядом. Во-вторых, это огромная ответственность. То есть, я не знаю, как можно спать спокойно, когда ты взял с человека 200 тысяч, с них, там 50 тысяч оставил себе, грубо говоря, да… Человек уехал на Мальдивы, а ты сидишь, думаешь: «Он долетел? Он заселился? Ему там вкусно?»…И ты же сидишь, и с утра до вечера об этом думаешь. Это вот только туроператоры (что касается туризма). И я как-то поняла, что я не готова «нырять» в это. В отелях, да… В отелях все ограничено одним зданием, в котором ты работаешь, твоими гостями, которых ты любишь, и все. А глобальный туризм… Ну, нет, не доросла я пока до этого, наверное.

— Наверняка в твоей карьере была суперстрессовая ситуация, с которой тебе удалось справиться? От которой ты поседела…

— Был действительно такой случай. Худшего мне, слава богу, не доводилось испытывать. Это когда мы выселяли гостей, и спускались люди, которые давали понять, что они не уедут. Скандалили с нами по пять часов, кричали, что вызовут полицию, а у нас был Указ Правительства на руках. У всех отелей на руках был Указ Правительства. И эти люди с нами ссорились, ругались. Кидали в нас конфетки, которые у нас стояли в вазочке. Вот…Спасибо, что вазочку не кидали. Морально тяжело. Люди не готовы идти были на компромисс. Нас уже трусило, потому что никто не знал, чего от них ждать. Хотя мы ничего противозаконного не делали. Это вот такой случай, который заставил меня пройти проверку на прочность. Насколько я, так сказать, «толстошкурая», насколько я готова такое на себе тянуть… Ну, как оказалось, ничего. Нормально. Со всем справляемся.

— Можешь ли ты сказать, что получила какой-то особый инсайт, работая в кофейне?

— Нет. Наверное, такого не было. Потому что в кофейне я работала в тот период, когда я уже поработала в «Ривьере», но еще не работала в «Интуристе». Поэтому особого инсайта не было. Инсайт появляется, наверное, сейчас, когда я работаю на должности продавца-консультанта, и я понимаю, что вот это точно не то, чему я готова посвятить свою жизнь. То есть, в качестве дополнительного заработка, пока я, там, надумаю что-то — да. Но на постоянной основе — нет. То есть, если в отелях на постоянной основе очень может быть. Если развиваться в сфере магазинов одежды — ну, наверное, только если свой бренд. Все. Вот тут пришел инсайт, что я не готова работать, ну, там, скажем, дольше года. Потому что это слишком просто, мне кажется.

— Ну, то есть, получается, ты все равно на планку ниже теперь, да? Когда консультантом пошла?

— Сначала у меня было такое ощущение, да… И я, прям, ходила, грызла себя. Думаю, «Ну, так же нельзя!..». Ты, вот, как будто, понижаешь себя.

Потому что мне это помогает легче смотреть на людей. То есть, я со своим директором очень легко общаюсь. Раньше, если я смотрела на директоров, как маленький такой птенчик наверх, то сейчас я примерно их вот так (коммент. — на уровне глаз) вижу, спокойно общаюсь и обсуждаю какие-то рабочие моменты, выполняю обязанности и отчитываюсь, ничего сверхъестественного. Это человек, у которого больше компетенции и возможностей. У меня чуть меньше. Но это не принижает мой труд, мой вклад. Просто сейчас у меня такая должность, и это нормально.

— У тебя огромный опыт работы. И если обратно вернуться к тому моменту, когда ты еще не работала, ты чувствуешь, что за этот период все-таки совершила какие-то ошибки?

— Да. Я, конечно, верю, что все, что ни делается, все к лучшему, но, все-таки считаю, что бывают в нашей жизни и ошибки.

Я понимаю, что гостиничное дело — это, конечно, очень круто. Но и я работала в гостиницах, где мои коллеги не получали такое образование. Это были лингвисты, учителя, это были, IT-шники… Я тогда поступала еще и на французскую филологию. И понимала, что я б отелям принесла бо́льшую пользу, если бы знала в совершенстве английский и французский. Я бы приходила в отдел кадров, и говорила: «Я могу разговаривать с вашими гостями на французском, и на английском». И отель, видя, что человек целеустремленный и ответственный, хочет работать в отелях, взял бы. Это же в любой сфере работает. Ты, когда придешь на шиномонтаж, допустим, и скажешь: «Знаете, я художник, но я так мечтаю работать на шиномонтаже! Возьмите меня!». Они ж возьмут, конечно.

— Расскажи, как ты попала в кино?

— На самом деле в кино я хотела с раннего детства. Вообще, я помню, смотрела телевизор, и говорила всем: «Я, вот, там буду. Вы еще на меня посмотрите!». А знакомство с кино случилось в классе в 9-м или в 10-м, я не помню… С другом Никитой, который прочитал мои мысли, и сказал: «Карина, есть, вот, кастинг на фильм «Викинг» с Данилой Козловским. Набирали массовку, потому что снимали в Крыму. Я говорю: «Никита, звездный час! Пошли!». Мы отыграли сценки, и, сама для себя не подозревая, я оказалась в базе у этого кастинг-директора. Через какое-то время мне звонят люди, и говорят: «Так, и так…Вы у нас в базе. Не хотите ли попробоваться?». А я еще стою, и думаю: «Какая база?..». И я попала в сериал, в котором снималась три месяца. И, как бы, с моей внешностью, от массовки я дошла до групповки, когда там уже не 20 человек, а 3 человека в кадре. А потом еще и слова мне начали подкидывать. А потом уже вообще через года четыре после «Викинга» меня зовут на съемки фильма «Балканский рубеж», и, вот, эта кастинг-директор, которая, как я думала, меня с Никитой не запомнила, встречает меня, и говорит мне: «Ребенок мой, как ты вырос!». А я стою, такая… «Она меня помнит? Меня помнит?!». Ничего себе! То есть, ну, феноменальная память у этих людей, работающих в кино. Потом кастинг, пробы — вот так я и попала в «Балканский рубеж».

— А скажи, что, по-твоему, должно мотивировать людей идти в кино?

— Мне одна моя очень хорошая знакомая сказала просто один раз такую фразу —

Это, наверное, как вот с хирургами. Ну, ты же не говоришь, там, ну, сейчас я пойду, в МЕДе отучусь, прооперирую пару раз, ну, и, в принципе, такое… Так нельзя. Либо ты хочешь быть хирургом, либо не иди туда вообще. Вот, примерно так. И когда она мне это сказала, я на себя это примерила, и поняла, что мне лично вот так надо делать. То есть, достаточно одного вопроса: «Ты хочешь быть в кино всю жизнь, или нет?».

— Может быть, ты хочешь поделиться со студентами какими-то советами?

— На самом деле я, вот, сейчас нахожусь в таком моменте своей жизни, что я бы, наверное, хотела, чтобы мне дали совет. Потому что я в таком моменте, когда я не очень хорошо понимаю, действительно ли мне нужно то, чем я «горела» раньше, и готова ли я работать так, как, работала год назад. Но, наверное, из основных советов, это иметь свою цель. Если внезапно ты понимаешь, что цель улетучивается, ну, вот, ее нет, надо что-то делать, чтобы ее снова обрести. Любую. Потому что смысл жизни есть, если есть цель. Это, наверное, инсайт, который я буквально пару дней назад для себя вывела. Когда я, вот, села, и спросила себя: «Чего я хочу? Где я себя вижу?». Ну, ответ бы: «Ничего, и нигде!». Меня это испугало. Меня это здо́рово испугало. Я подумала: «А в 23 года это не очень классный ответ на вопрос!». И я поняла, что психолог, психотерапевт, книжки, умные фильмы…Делай, что угодно. Но откопай себе цель — любую… Даже если ты потом найдешь себе другую цель, а эта уже будет не нужна. Главное — иметь в жизни цель. Ну, то есть, если ты понимаешь, что что-то не так, начни в себе разбираться. «Чего я хочу, правильно ли я сейчас делаю, действительно ли мне это нравится, и приносит какую-то пользу…». Даже если по пути ты свернешь в другие стороны — хорошо. Сворачивай, куда хочешь, но, главное, чтобы она где-то маячила. Это, вот, самое важное.